— Но в Горцевске много мирных жителей, — не удержался Шрамко.

— За несколько часов до артподготовки дроны сбросят листовки на поселок и прилегающие к нему селения с предупреждением мирным жителям и предложением срочно покинуть населенные пункты.

Шрамко покачал головой:

— Многие ли за несколько часов успеют собраться и уйти? И потом, куда им идти?

— Капитан Шрамко, — повысил голос Кучеренко, — вас не должно волновать, что произойдет с жителями Горцевска, а также сел и деревень, окружающих его. По сути, это пособники сепаратистов. Но мы дадим им возможность избежать гибели. А успеют они уйти или нет, это их проблемы. Задача личному составу блокпоста. После обстрела поста сепаратистов минометным взводом поддержать огнем наступление роты двадцать третьего батальона. У вас есть РПГ-7. Гранатометчику уничтожить БМП-2, что стоит на посту твоего друга, — взглянул на Шрамко майор, — если она не будет уничтожена огнем минометов. Сейчас в штабе бригады решается вопрос переброски к нашему блокпосту танкового взвода. И он будет решен до постановки задачи всем подразделениям, дислоцирующимся в данном квадрате.

— Значит, уничтожение блокпостов, прорыв к Горцевску, овладение им и организация обороны, — проговорил Шрамко, глядя на карту.

— Именно так. Что-то не устраивает, Шрамко?

— А вы сами или те, кто разрабатывал операцию, в карту смотрели?

— Не понял.

— Прорыв к Горцевску и тем более закрепление в нем бригады и приданных ей частей и подразделений без наступления с флангов может привести к образованию очередного «котла». Не надоело еще терять людей так бездарно?

— А ты, Дмитро, действительно опытный офицер, — усмехнулся Кучеренко. — Да, ты, конечно, прав, «котлы» обязательно будут, но на этот раз в них угодим не мы, а сепаратисты. Я упоминал другие мероприятия, так вот такие же удары по другим крупным населенным пунктам, находящимся на одной условной линии с Горцевском, приведут к тому, что части сепаратистов окажутся между ними, и тогда по мятежникам ударит усиленная дивизия. Мы сразу получим как минимум два «котла», в которых заживо сварим не менее пяти тысяч боевиков и разного рода наемников. Это будет хорошим ответом за Дебальцево. Но не конец операции. Операция «Степная буря» предусматривает нанесение поражения всем незаконным военным формированиям так называемых Луганской и Донецкой республик. Мы силой восстановим мир на этой оккупированной марионетками России территории и освободим наконец несчастных жителей юго-востока от российского рабства.

«О, как загнул, — подумал Шрамко, — вот только почему о предстоящих боевых действиях, о планах армейской операции говорит майор Службы безопасности, а не командир бригады или батальона?»

Кучеренко словно прочитал мысли Дмитрия.

— Я понимаю ваше недоумение. О подобных вещах с вами должны говорить ваши непосредственные начальники. Но сейчас командование слишком занято, поэтому меня, возвращавшегося в Лакино, попросил довести обстановку и общий план командир батальона майор Сунич. Постановка же предварительной задачи в штабе батальона в 15.00. И от шестого поста на совещании должен присутствовать лейтенант Щербина.

Шрамко удивленно взглянул на Кучеренко:

— Я не ослышался? На совещании должен присутствовать мой заместитель? Или он уже начальник блокпоста?

Майор СБУ повернулся к Щербине:

— Выйди и жди у соседнего здания.

— Есть! — козырнул лейтенант и покинул помещение.

— Успокойся, — проговорил Кучеренко, — комбат вызвал на совещание начальников блокпостов, но я настоял на том, чтобы шестой пост представлял заместитель. Твое удивление понятно, объясню, почему принял подобное решение. Все вызванные на совещание офицеры задержатся в Гурной до утра. Это связано с согласованием боевого и тылового обеспечения операции. Заместитель комбрига, начальники соответствующих служб подъедут в штаб батальона с наступлением темноты и не по дороге Лакино — Кряж. Они подъедут по объездной дороге и выйдут в район с запада. Но это тонкости. Главное то, что если на других постах заместители в состоянии заменить командиров, то здесь оставлять пост на ночь в распоряжении Щербины небезопасно. Это он под прессом начальника перья распускает, а на самом деле из него такой же офицер, как, скажем, из тебя балерина, извини, если напомнил о ранении. Тем более что задачи будут ставиться предварительные. А ты прекрасно знаешь, такие задачи перед окончательным решением всегда претерпевают корректировку, иногда кардинальную. Вот непосредственно перед началом операции задачу будешь получать ты. А согласование обеспечения — это как раз работа для Щербины. Ты, конечно, можешь не согласиться со мной, связаться с комбатом, но, поверь, это ничего не изменит. Сегодня в батальон поедет Щербина, ты же останешься на посту, чтобы всем спокойней было. Понятно, Дмитро?

Шрамко задумался. В принципе, это то, что и нужно. Эсбэушник отвалит в Лакино, Щербина, его «стукач», в Гурную. До утра их не будет, а он, Шрамко, получит возможность спокойно встретиться с Серединым. На каких бы сторонах они ни воевали, он просто обязан предупредить Романа о серьезной опасности, которой совсем скоро подвергнутся ни в чем не повинные жители Горцевска, женщины, старики, дети. Как дальше будут развиваться события, не важно. Наступление, значит, наступление, и он будет выполнять приказ, воюя против вооруженного противника. Даже против Середина, пока так распорядилась судьба. И устроят ли украинцы «сепарам» «котлы» или, наоборот, те возьмут в клещи украинцев, будет зависеть от того, у кого выше боевой дух, больше ресурсы, командирские качества военачальников. Но допустить расстрел мирных жителей он, и как человек, и как офицер, не мог.

Из задумчивости Шрамко вывел Кучеренко:

— О чем задумался, капитан?

— Оценил ситуацию. Вы правы. Оставлять пост на долгое время Щербине нельзя. Солдаты игнорируют его, и даже если противник будет бездействовать, кто знает, не устроят ли дебош бойцы. Тем более кто-то из деревни регулярно поставляет сюда самогон. Кто именно, разобраться не успел.

— Это хорошо, что ты правильно понял меня. Значит, решено?

— Так точно!

— Без обиды?

— Без обиды!

— Тогда я уезжаю со спокойной душой.

— Когда наведаетесь вновь?

— А тебе это зачем?

— Мало ли, появится информация, которая заинтересует СБУ.

— Вот как? И откуда она может появиться?

— От Середина, например. Я что-то не заметил в его глазах особого желания воевать. Или он устал, или… разочаровался, но, возможно, я ошибаюсь.

— Понятно. Если не задержат в Лакино, то буду непосредственно перед началом операции. Но ты, при необходимости, напрямую выходи на меня. Позывной знаешь?

— Да, от Щербины. Кучер. Впрочем, его и связист знает.

— Вызывай, но только если будет крайняя нужда, я тоже без дела в штабе бригады не сижу.

— Понятно.

— Побудь здесь, я поговорю с Щербиной, попытаюсь вправить ему мозги.

— Бесполезно.

— Почему?

— Потому что вправлять нечего.

— Ты, наверное, прав, — рассмеялся Кучеренко, — но я все же попытаюсь. До связи и встречи, капитан.

— До свидания, господин майор.

Когда эсбэушник ушел, Дмитрий осмотрел коридор, выходы, территорию, прилегающую к бывшему кафе. Никого. Вернулся в здание, прошел в спальную комнату, оставив дверь открытой, чтобы услышать чьи-либо шаги, и набрал по памяти номер однокурсника и однополчанина.

— Да? — тут же ответил Середин.

— Я!

— Понял!

— Сегодня в то же время в том же месте.

— Буду!

Шрамко отключил телефон, прошел в командный отсек, присел на табуретку, стал рассматривать карту, думая о том, правильно ли он поступает. То, что пытается спасти мирных жителей, однозначно правильно, но, предупреждая врага, он, получается, подставляет солдат той армии, в которой служит. Ополченцы обязательно предпримут меры. И если по прямым разведывательным каналам узнают дату и время начала операции, нанесут опережающий артиллерийский удар и по шестому посту, и по деревне Гурной, где тоже остались жители. Правда, он узнал, что они давно хотели уехать подальше от войны, но их удерживают каратели из нацистской роты «Буг». Ополченцы наверняка нанесут артудар и по Лакино, возможно, по райцентру Кряж. А там людей уже никто не удерживает, и предупреждать их не будут. Вот это следует отдельно и особо обсудить с Серединым. Кому, как не ему, понять желание Шрамко. Роман никогда не был карателем, не стал им и сейчас. Хотя… кто знает. Но все решится на месте, сейчас предполагать, как пройдет разговор, бессмысленно.